Поздние маньеристы, ощущая несоответствие классических норм потребностям времени, разрушали композиционные связи, но, в отличие от художников Барокко, не могли найти нового организующего пространственного принципа.
Именно в этот исторический момент всемирный духовный резонанс обретатает русская литература (прежде всего, в лице Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого и А. П. Чехова); соприкасаясь с модернизмом, она так или иначе мощно стимулирует его поиски.
При восприятии здания, картины, фрески, скульптуры классицистического стиля возникает ощущение душевного покоя, ясности, просветленности. Даже несмотря на знание того, что это вернее всего искусная декорация, по сути стилизация, художественный обман, и несмотря на то, что классицизм проигрывает в декоративности деталей, сложности, другим стилям в искусстве, он более притягателен и всегда желаем.
Полная библиотека сучасного мира
Правильней говорить не «стиль классицизм», а «стиль Классицизма». В этом случае подразумевается, что, как и во всех других художественных направлениях, эпохах и периодах развития искусства, проявление классицизма может выражаться в разных формах и художественных стилях, но наиболее соответствующий этому содержанию стиль — классицистический.
Как исторический художественный стиль Барокко охватывает огромный отрезок времени — около двух столетий, примерно с 1550 по 1750 г. Поэтому его часто называют «эпохой Барокко», что не лишено оснований, хотя подобный подход и игнорирует другие, параллельно с Барокко развивавшиеся художественные направления, течения и стили. В этом случае понятием «Барокко» обозначается единство всех сторон действительности конца XVI — первой половины XVIII в. как определенного социально-эстетического целого, как стиля культуры.
Основоположниками нового течения в американском искусстве стали Роберт Раушенберг и Джаспер Джонс. Раушенберг создает так называемые “комбинированные картины”, сочетая вещественные вставки с живописью в манере абстрактного экспрессионизма. Художники поп-арта выражали типичные постмодернистские идеи: отсутствие личностного начала в творчестве, сведение произведения к простой комбинации готовых элементов. Таким образом, они пытались работать “в прорыве между жизнью и искусством”.