О людях

Друцкой, Сергей Александрович, князь - генерал-майор, военный юрист. Родился в 1869 г.; образование получил в Александровском военном училище и в военно-юридической академии. Защитив в той же академии диссертацию на тему: “Причины невменения в военно-уголовном праве”, в 1903 г. назначен профессором по кафедре военно-уголовного права. С 1903 г. читает, кроме того, курс истории русского военного права. Помещал статьи по юридическим и военно-юридическим вопросам в “Варшавском Дневнике”, в газетах “Русь”, “Слово”, “Военный Голос”, в журнале “Право”. Состоит сотрудником “Военной Энциклопедии”,

Стефан Яворский (в миру Симеон) - знаменитый иерарх. Родился в 1658 г. в польском местечке Якоре, в православной семье. После Андрусовского мира, отдававшего Польше правобережную Украину, семья Яворских , желая остаться верной православию, переселяется в сельцо Красиловку близ Нежина. Грамоте Стефан выучился еще на своей родине, а дальнейшее образование получил в Киево-Могилянской коллегии. Преподавание здесь велось на латинском языке, в духе строго схоластическом. В последние годы своего пребывания в коллегии Яворский мог воспользоваться лекциями по богословию и философии известного схоласта Иоасафа Кроковского и приобрел покровителя в лице Варлаама Ясинского , позднее митрополита Киевского. В 1684 г. он написал в его честь панегирик: “Hercukes post Atkantem, infracto virtutum robore honorarium pondus sustinens”, где Геркулес - Ясинский, а Атлант - его предшественник Гизель. Панегирик написан на латинском языке, стихами и прозой, вперемежку с польскими стихами. В 1684 г. Стефан уехал из Киева; чтобы получить доступ в католические школы, ему пришлось наружно принять католическое исповедание, под именем Станислава Симона (в те времена такой поступок не был исключительным). Стефан побывал в высших католических школах: в Львове и Люблине он прослушал философию, в Познани и Вильне - богословие, усвоил все начала схоластической премудрости, искусно слагал стихи на латинском, польском и русском языках, писал великолепные панегирики (в честь Мазепы , позднее - Петру ). Он вынес также из польских школ основательное знакомство с католическим богословием и враждебное отношение к протестантизму. В 1687 г. Стефан вернулся в Киев, принес покаяние в своем отречении от православной церкви, был принят снова в ее лоно и по совету Варлаама Ясинского в 1689 г. постригся в монахи. Несколько лет он преподавал в Киево-Могилевской коллегии и был ее префектом: он читал риторику, пиитику, философию и богословие. Есть известие (в памфлете “молоток на камень веры” и в письмах иерусалимского патриарха Досифея), что Стефан “весьма папежское учение в киевских учениях утвердил”. В споре о времени пресуществления святых даров Стефан не примкнул ни к великоруссам, ни к малоруссам, а держался среднего мнения. В 1697 г. он был назначен игуменом Свято-Никольского Пустынного монастыря. Он был ближайшим помощником Киевского митрополита в его сношениях с Московским правительством, неоднократно исполнял различные церковно-административные поручения и ездил в Москву. В январе 1700 г. митрополит, отправляя Стефана с другим игуменом в Москву, послал с ними письмо патриарху, в котором просил учредить Переяславскую епархию и поставить в епископы одного из двух игуменов. В Москве случайное событие выдвинуло Стефана: умер воевода Шеин , и на погребении его в присутствии царя проповедь поручили говорить Яворскому. Петру понравились и предика, и сам проповедник; он указал патриарху Адриану посвятить Стефана в архиереи какой-нибудь из великорусских епархий, “где прилично, не в дальнем расстоянии от Москвы”. Стефан, тяготевший к Киеву, пытался отказаться от этой чести, но в апреле 1700 г. был поставлен в митрополита Рязанского и Муромского. В том же году, после смерти Адриана, царь указал Стефану быть местоблюстителем патриаршего престола. Выбирая Стефана, царь прежде всего видел в нем человека с западной образованностью, которой он не находил в Московском духовенстве. Кроме того в глазах Петра Стефан был человеком новым, свободным от традиций старой московской партии. Приверженцы старины не радовались его назначению. Он был и “обливанцем”, и человеком, принесшим из польских школ вместе с латинской ученостью латинские ереси. На первых порах Стефану пришлось оправдываться и опровергать обличения, шедшие от Иерусалимского патриарха. Для Петра, однако Стефан оказался слишком консервативным, а для старорусской партии - совсем уже не таким реформатором; поэтому впоследствии с одной стороны последовало охлаждение, с другой - сближение. Пока деятельность Петра была посвящена политике и войне и заботам о просвещении, Стефан вполне сочувствовал ей. В целом ряде проповедей, в новолетие или по поводу побед, он явился блестящим (с схоластической точки зрения) панегиристом военных дел Петра. В угоду царю Стефан повсюду ставил в архиереи чужеземцев, людей образованных. Московскую академию он реформировал и завел в ней вместо эллинских учения “латинские”, т. е. схоластику в методах и содержании. Церковно-административная деятельность Стефана была не широка: власть местоблюстителя, сравнительно с патриаршей, была ограничена Петром и в замен Патриаршего приказа был учрежден Монастырский под светским управлением. В духовных делах в большинстве случаев Стефан должен был совещаться с Собором епископов. С течением времени определились ясно ограничительные по отношению к церковной власти тенденции царя. Стало очевидно, что Петр не думает назначать патриарха, а, наоборот, думает уничтожить самое патриаршество. В 1711 г. были введены в церковные суды фискалы от гражданского ведомства. В 1715 г. Петр открыто выразил свое отношение к патриаршеству и иерархам в своих шутовских пародиях на церковные церемонии. В то же время завязываются и крепнут благосклонные отношения царя к протестантам и протестантизму. Стефан оказался в рядах приверженцев старины, стал помехой (правда, далеко не активной) Петру и терял мало-помалу свое значение. Собственно Стефан по складу своей жизни, по своему образованию вовсе не был приверженцем старины; но католические принципы, им усвоенные, мешали ему сочувствовать преобразователю. Иногда содержание протеста, внушенного католицизмом, совпадало с содержанием протеста, шедшего из партии приверженцев старины. Как и последние, Стефан шел наперекор царю в вопросе о размерах церковной власти, так как он из католической системы заимствовал принцип главенства церкви. Отсюда все злоключения Стефана. Пользуясь запутанной формой схоластических проповедей, Стефан нередко делал неприязненные намеки на действия царя. Сознавая свою неспособность к открытой борьбе, он не раз просил об отставке, но тщетно: Петр держал его при себе до самой его смерти, проводя под его иногда вынужденным благословением, все неприятные для Стефана реформы. У Стефана не хватало силы открыто разорвать с царем - и в то же время он не мог примириться с происходящим. В 1712 г. Стефан подверг резкой критике учреждение фискалов, современное положение России, назвав царевича Алексея “единой надеждой” страны. Сенаторы, слушавшие проповедь, поспешили препроводить ее текст царю. Петр оставил Стефана в покое, но сохранил в силе сенаторское запрещение ему проповедовать. При разборе дела об Алексее царь старался добраться до Стефана, желая изобличить его не в мимолетных только сношениях с царевичем. В 1713 г. началось дело Тверитинова и других, увлекавшихся лютеранством. Стефан приложил все свои силы, чтобы изобличить их и тем косвенно обвинить и самого царя, потворствовавшего лютеранам. Это дело (см. Тверетинов) ясно обнаружило диаметральную противоположность тенденций Петра и Стефана и произвело окончательный разлад между ними. Стефан выказал явно пристрастное и нетерпимое отношение к обвиняемым. Пока шел суд над еретиками, он писал обширное сочинение против лютеран: “Камень веры, православным церкви святые сыном - на утверждение и духовное созидание, пресмыкающимся же о камень претыкание и соблазна - на восстание и исправление”. Книга имеет в виду специально православных, склоняющихся к протестантству, и обнимает все догматы, оспариваемые протестантами. Каждый догмат излагается, затем доказывается и, наконец, опровергаются возражения на него. Доказательства Стефан берет из Святого Писания, соборных правил святых отцов. Оспаривая протестантские мнения, Стефан обильно черпает доводы из католической системы. Католические элемент вошел в статьи об оправдании, о благих делах, о заслугах сверхтребуемых, о наказании еретиков, Стефан проводил и в жизни; например, к раскольникам он относился по-инквизиторски. Стефан окончил “Камень веры” в 1718 г., но при жизни Петра книга не могла быть отпечатана и была издана только в 1718 г. с разрешения Верховного тайного совета, по засвидетельствованию Феофилакта Лопатинского и под его наблюдением. Протестанты тотчас же по выходе книги начали полемику против нее (рецензия в Лейпцигских ученых актах 1729 г., книга Буддея 1729 г., диссертация Мосгейма 1731 г. и т. д.). Ее взяли под свою защиту католики: доминиканец Рибейра написал опровержение на книгу Буддея. В России вышел злостный памфлет на “Камень веры”: “Молоток на камень веры”, с выходками против Стефана. В настоящее время за “Камнем веры” остается теоретическое значение: в нем Стефан выставил догматическую систему православной веры. Другую систему дал Феофан Прокопович . “Первая из них, - говорит Ю. Самарин , - заимствована у католиков, вторая - у протестантов. Первая была односторонним противодействием влиянию реформации; вторая таким же односторонним противодействием иезуитской школе. Церковь терпит ту и другую, признавая в них эту отрицательную сторону. Но ни той, ни другой церковь не возвела на степень своей системы, и ни той, ни другой не осудила; следствие, лежащее в основании обеих понятий о церковной системе, церковь исключила из своей сферы, признала себе чуждым. Мы вправе сказать, что православная церковь не имеет системы и не должна иметь ее”. Этими словами Самарина определяется значение “Камня веры”. Последовавшие за делом Тверитинова события еще больше расширяли пропасть между царем и Стефаном. В 1718 г. состоялся процесс царевича Алексея. Царь указал Стефану приехать в Петербург и держал его здесь почти до самой смерти, лишая его этим даже той незначительной власти, которой он дотоле пользовался. Приблизительно в это время разыгрался инцидент с Феофаном Прокоповичем. Стефан не желал, чтобы Феофану досталось епископское место. Он видел в его учениях, в его лекциях сильные следы протестантского влияния. Царь выслушал оправдания Феофана и назначил его епископом; Стефан должен был принести извинение перед Феофаном. Он сделал это, чувствуя себя правым. Церковно-административная деятельность Стефана совершенно прекратилась; он не принимал никакого участия в подготовительных действиях к церковной реформе, без него писался Духовный регламент, церковное управление также шло мимо его рук. Пытался было Стефан выяснить свое положение и в 1718 г. спрашивал царя: 1) возвратиться ли ему в Москву или жить в Петербурге; 2) где жить в Петербурге; 3) как управлять ему издали своей епархией; 4) вызывать ли архиереев в Петербург; 5) как замещать архиерейские места. Царь предписал ему жить в Петербурге, построить подворье на свои деньги, Рязанской епархией управлять через Крутицкого архиепископа и т. д. В конце царь писал: “а для лучшего впредь управления мнится быть должно надобной коллегии, дабы удобнее впредь такое великое дело управлять было возможно”. В феврале 1720 г. устав Духовной коллегии был утвержден; через год был открыт Синод; президентом Синода царь назначил Стефана, меньше всех других сочувствовавшего этому учреждению. Стефан отказывался подписывать протоколы Синода, не бывал в его заседаниях. Никакого влияния на синодальные дела Стефан не имел; царь, очевидно, держал его только для того, чтобы, пользуясь его именем, придать известную санкцию новому учреждению. За все время пребывания в Синоде Стефан находился под следствием по политическим делам. То его оговаривал кабальный человек Любимов в том, что он сочувственно относился к его, Любимова, сочинениям (1721); то монах Левин показывал, что Стефан будто бы говорил ему: “государь меня определял в Синод, а я не хотел, и за то стоял перед ним на коленях под мечом”, и еще: “и сам я желаю в Польшу отъехать” (1722). При ближайшем исследовании оговоры оказывались не имеющими оснований, но Стефана постоянно допрашивали. В своей привязанности к основанному им в Нежине монастырю он тоже не находил утешения, потому что обнаружил большое хищение денег, присланных им на устройство монастыря. Все эти неприятности сокращали жизнь Стефана. Свою библиотеку он пожертвовал Нежинскому монастырю, присоединив к каталогу книг трогательную элегию на латинском языке. Умер Стефан в Москве 24 ноября 1722 г. Как проповедник Стефан восхищал своих современников. Даже враги Стефана отзывались о его проповедях следующим образом: “что до витийства касается, правда, что имел Стефан Яворский удивительный дар и едва подобные ему в учителях российских обрестись могли. Мне довольно приходилось видеть, что он своими поучениями мог возбуждать в слушателях смех или слезы, чему много способствовали движения тела, рук, помавание очей и лица применение, что природа ему дала”. Быть может, манера Стефана Яворского обеспечивала ему успех, для нас в настоящее время совершенно непонятный. И в своем красноречии Стефан оставался верен католическим тенденциям. Проповеди его отличаются отвлеченностью и оторванностью от жизни; построение их в высшей степени изысканное (”люди подобно рыбам. Рыбы родятся в водах, люди - в водах крещения; рыбы обуреваются волнами, люди тоже” и т. д.). С формальной стороны проповеди Стефана обильны натянутыми символами и аллегориями, игрой слов. Вообще они соединяют в себе все характерные черты католической проповеди XVI - XVII вв. Он составил еще, по Мальвенде, сочинение: “Знамения пришествия антихристова и кончины века”, на которое ссылались в подтверждение мнения, что Петр - антихрист. После смерти Стефана долго не оставляли в покое; полемисты высказывали даже мысль о том, что Стефан был тайный иезуит. Проповеди Стефана Яворского изданы в Москве, в 1804 - 1805 гг. См. еще “Неизданные проповеди Стефана Яворского”, с статьей И.А. Чистовича , Санкт-Петербург, 1867 (”Христианское Чтение”, 1867); “Риторическая рука. Сочинение Стефана Якорского, перевод с латинского Фед. Поликарпова”, изд. обществом любителей древней письменности; статьи Терновского в “Трудах Киевской Духовной Академии” (1864, т. т 1 и 2) и “Древней и Новой России” (1879), ¦ 8); Чистович “Феофан Прокопович и его время” (Санкт-Петербург, 1868); П.О. Морозов “Феофан Прокопович как писатель” (Санкт-Петербург, 1880); Н.С. Тихонравов “Московские вольнодумцы начала XVIII в. и Стефан Яворский” (”Сочинения”, т. II); Рункевич “Из истории русской церкви в царствование Петра Великого” (”Христианское Чтение”, 1900). Анализ действительности Стефана как богослова, сановника церкви и проповедника сделан в соч. Ю.Ф. Самарина “Стефан Яворский и Феофан Прокопович” (”Сочинения”, т. V, Москва, 1880). См. еще Смирнова “Историю славяно-греко-латинской академии” и Пекарского “Наука и литература при Петре Великом”. П. Щ.

Андрияшев: 1) Александр Михайлович (родился в 1863 году), автор “Очерка истории Волынской земли с XIV века” (Киев, 1887). - 2) Алексей Фомич, родился в 1826 году, педагог. Учился в Киевском университете, был учителем, потом директором 1-й киевской гимназии. Его главные труды: “Русско-славянский букварь” (7 изданий); “Книга для первоначального чтения” (Киев, 1869); “Народные чтения”, “Народная читальня” (Киев, 1875); “Повесть о Богдане Хмельницком” (Киев, 1883), “Русская История” в рассказах с портретами, “Словарь иностранных слов” с объяснительными рисунками, “Басни Крылова” с объяснениями и замечаниями, “Книга для чтения рукописного” (Киев, 1875); “Народная школа на юге России” (Киев, 1882).

Сосновский (Алексей Михайлович, родился в 1868 г.) - писатель, воспитанник Московской духовной академии. Главные его труды: “Гениальные представители лучших сторон звания учительского и основных начал воспитания и обучения” (Киев, 1901); “Как надо оберегать характер от порчи в раннем детстве” (Киев, 1903); “Отчего зависит утомляемость детей в начальной школе и как можно предупреждать ее?” (Киев, 1905); “Что и как читать детям?” (Новочеркасск, 1905); “Память и ее значение в учебно-воспитательном отношении” (2-е изд., Новочеркасск, 1906); “Очерки религиозного сознания” (изд. 2, ib., 1906); “Методика учебных предметов начальной школы” (5-е изд., Ростов-на-Дону, 1906); “С.А. Рачинский и его педагогические воззрения” (Киев, 1906); “Педагогическое призвание и его замечательные представители” (2-е изд., Ростов-на-Дону, 1906).

Аргутинские-Долгоруковы, А.-Долгорукие, князья, происходят от князей Аргутов (армян); за услуги, оказанные России [самым знаменитым представителем их фамилии, наместником эчмиадзинского патриарха, армянским епископом Иосифом (Шиошичем), жившим в России и управлявшим делами своего исповедания], им было даровано княжеское достоинство Российской империи в 1800 году, с наименованием А.-Долгоруких. Род А.-Долгоруких записан по Тифлисской и Херсонской губерниям.

Данненштерн (Владимир Антонович фон Данненштерн) - инженер, генерал-майор (умер в 1873 г.). По выпуске из института инженеров путей сообщения в 1832 г. он был оставлен при институте репетитором. В этом звании участвовал в первом ученом издании, которое было предпринято профессорами института под скромным названием “Чертежи по части строительного искусства”, которое теперь сделалось библиографической редкостью. В то же время Данненштерн участвовал в постройке окрестных дорог около Санкт-Петербурга; но более обширное поприще инженерного труда досталось Данненштерну при работах на Николаевской железной дороге - новом в России деле, причем Данненштерн с честью преодолел большие технические затруднения. После окончания работ генерал-майор Крафт, сделанный начальником дороги, избрал Данненштерна своим помощником. Но скоро ему пришлось перенести свою деятельность на более обширное дело. Восточная война, закрыв наши балтийские и черноморские порты, направила всю нашу торговлю к прусским портам по шоссейным дорогам, ведущим к западным границам и устроенным только для легкой почтовой езды. Данненштерн был сделан начальником XII округа путей сообщения, в состав которого входили западные пути России по шоссейным дорогам, которые не могли выдерживать тяжелого движения, и поправил все упущения. По окончании войны настала пора усиленной деятельности по железной дороге, которые были открыты для частной предприимчивости. Образовалось главное общество российских железных дорог. По удалении Калиньона и прочих прибывших с ним французских инженеров, администрация общества поручила Данненштерну главное начальство над Варшавской железной дорогой. Здесь ему предстоял громадный труд изгладить те следы беспорядочности, которые внесены были во все части первыми деятелями Главного общества. Такая усиленная работа не осталась без влияния на его здоровье. Отказавшись от управления дорогой, он был назначен членом от правительства в совете Главного общества, и до самой смерти оставался одним из деятельных членов этого совета. А. Т.

Ратьковы и Ратьковы-Рожновы - дворянский род, восходящий к началу XVII века и присоединивший к своей фамилии фамилию угасшего рода Рожновых. Владимир Александрович Ратьков-Рожнов был санкт-петербургским городским головой (1893 - 1898). Род Ратьковых и Ратьковых-Рожновых внесен в VI часть родословных книг Костромской, Новгородской и Орловской губерний (Гербовник, VIII, 3). Другой род Ратьковых, восходящий к началу XVII века, внесен в VI часть родословной книги Олонецкой губернии (Гербовник, Х, 83).

Огонь-Догоновские - дворянский род, польского происхождения, восходящий к первой половине XVII века. Петр-Казимир Огонь вступил в русское подданство при присоединении Смоленска и пожаловании в стольники. Род Огонь-Догоновских внесен во II и VI части родословных книг Саратовской и Смоленской губерний.

Беркгольц или Бергхольц, Фридрих-Вильгельм (он сам писал свою фамилию: F. W. Bergholtz) - сын голштинского дворянина Вильгельма Беркгольца, генерала русской армии и участника (1709 - 11) Северной и Турецких войн - автор “Дневника”, представляющего собой весьма ценный материал для истории петровского времени. Родился в 1699 г.; юность свою провел в России вместе с отцом, а по смерти его поступил пажом к герцогу мекленбургскому, который произвел его в офицеры. В 1717 г. Беркгольц поступил на службу к герцогу голштинскому Карлу-Фридриху, с которым предпринял путешествие сначала в Швецию, затем во Францию. В 1721 г., во время пребывания в Париже, герцог Карл-Фридрих получил приглашение от императора Петра явиться для свидания с ним в Ригу. За герцогом должен был последовать и Беркгольц как его камер-юнкер (впоследствии камергер); из Риги он переехал вместе с герцогом в Петербург и проживал здесь до 1728 г., когда поселился в Киле. В 1742 г. в числе придворных, сопровождавших назначенного наследником русского престола Петра-Ульриха (будущего Петра III ), Беркгольц вновь явился в Россию, где оставался до 1746 г. Последние годы жизни провел в Висмаре. Умер в 1765 г. “Дневник” свой Беркгольц начал вести со времени приезда в Ригу и довел его до 30 сентября 1725 г. Он напечатал с небольшими сокращениями, в XIX - XXII томах, “Magazin fur die neue Historie und Geographie”, издававшемся Бюшингом . Помимо данных о лицах, окружавших Петра, и о событиях того времени, в дневнике Беркгольца находится богатый материал для определения личных свойств Петра и для знакомства с домашней, ежедневной жизнью императора. Записывая изо дня в день все события, касавшиеся жизни двора, общества и близко знакомых ему лиц, Беркгольц в то же время с подробностями заносил и все разговоры, как им веденные, так и слышанные. Сообщения Беркгольца отличаются строгой фактичностью и нелицеприятной правдивостью; он часто бывает сух, вообще скуп на краски и рассуждения, но этим только подчеркивается достоверность его осторожно собранных сведений. Несмотря на такое значение дневника Беркгольца, полное знакомство с ним в русской исторической литературе началось сравнительно поздно, в 1858 - 59 годах, когда вышел в Москве, в издании А.И. Кошелева , полный перевод его, исполненный Аммоном . В 1863 г. вышло 2-е издание “Дневника”. В 1902 г. П.И. Бартенев напечатал 3-м изданием перевод И.Ф. Аммона с дополнительными примечаниями и алфавитным указателем. До перевода Аммона были сделаны только две попытки познакомить русскую публику с дневником Беркгольца, и то в небольших отрывках (в “Отечественных Записках” 1843 и 1853 годов).

Кранихфельд Александр Иванович - юрист (1812 - около 1881). По окончании Санкт-Петербургского университета был отправлен в Берлин, в профессорский институт. Состоял профессором Санкт-Петербургского университета по кафедре законов о государственных повинностях и финансах; читал также российские гражданские законы. Оба предмета он преподавал и в училище правоведения, где одно время занимал должность инспектора классов. Его труды: “Начертание российского гражданского права в историческом его развитии” (СПб., 1843), “Теория финансов” (литогр.) и две актовые речи: “Взгляд на финансовую систему и финансовые учреждения Петра Великого” (1845) и “О государственных налогах, взимаемых по доходу” (1857). Во второй половине 1860-х гг. Кранихфельд был мировым судьею в Петербурге, позднее - помощником инспектора студентов Санкт-Петербургского университета.