О людях

Бердяевы - старинный русский дворянский род, происходящий от Якова Васильевича Бердяева, прибывшего в Смоленск из Польши во второй половине XV века. Внуки его, Александр и Родион Григорьевичи, были родоначальниками дворян Бердяевых, записанных в VI часть родословных книг Ярославской и Вологодской губерний. Из этого рода происходил и генерал-майор, герой Отечественной войны, Александр Николаевич Бердяев. Есть еще две ветви дворян Бердяевых, записанных в VI часть родословной книги Смоленской губернии, из которых одна происходит от Василия Семеновича Бердяева (начало XVII в.), а другая от шляхтича Тобиаша Бердяева, верстанного поместьем в 1668 г. В. Р-в.

Беннигсен Рудольф - см. в статье Беннигсены (Александр-Левин и Рудольф) .

Бранденбург, Николай Ефимович, - генерал-лейтенант, археолог (1839 - 1902). Окончил Константиновский кадетский корпус, прослушал курс факультета восточных языков Императорского спб. университета. Назначенный заведующим артиллерийским музеем при его основании (1872), Бранденбург занимал эту должность до самой смерти. Исходя в своих изысканиях из военно-археологического материала, Бранденбург в конце 1870-х годов занялся и вопросами общей археологи. Первой обширной работой его в этом направлении было изучение курганов Петербургской и Новгородской губерний, расположенных по рекам Волхову, Паше, Сяси и Воронеге. 179 раскопанных погребальных насыпей, обнаруживших финскую культуру X - XII веков, дали ему материал для исследования “Курганы Южного Приладожья”. Следующей крупной работой Бранденбурга были раскопки и изучение развалин Старо-Ладожской крепости. Результатом их явился труд “Старая Ладога”. В 1889 - 1892 годах им были обследованы места сражений при Ведроше, Мстиславле, Раковоре, Калке, на реках Пищали и Каяле. Раскопкам кочевнических курганов посвящены были последние годы жизни Бранденбурга. Из этих раскопок привезено в артиллерийский музей единственное до сих пор в музеях погребение кочевника с конем. Вещи из раскопок Бранденбурга хранятся в музеях артиллерийском, историческом в Москве и киевском археологическом. Другие главные работы Бранденбурга: “Приказ артиллерии” 1701 - 1729 (СПб., 1876); “Исторический каталог Артиллерийского музея” (СПб., 1877 - 1883); “Курганы Южного Приладожья” (в “Материалах по археологии России” ¦ 18, СПб., 1895); “Старая Ладога” (СПб., 1896); “Путеводитель по Артиллерийскому музею” ч. I. Отдел доисторический (СПб., 1902); “К вопросу о каменных бабах” - в “Трудах VIII археологического съезда”, т. III; “Журнал раскопок Н. Е. Б.”, 1888 - 1902 годы (СПб., 1908). - См. Н. Печенкин, “Памяти Бранденбурга” в “Артиллерийском Журнале” 1905 г., ¦ 7, и некролог Анучина в XIX т. “Древностей”.

Берладник - прозвище одного из галицких князей, Ивана Ростиславича, внука Володаря , данное ему по молдавскому городу Берладу, который в XII в. служил притоном всех беглецов, князей и простых людей; сюда-то прибыл и Иван Ростиславич после поражения 1144 г. и здесь нашел убежище и дружину. До 1144 г. Иван Ростиславич мирно княжил в своем уделе - Звенигороде. В этом году галицкий князь Владимирко уехал однажды на охоту, на довольно продолжительное время. Недовольные им из галичан решили воспользоваться его отсутствием и лишить удела. Обратились с просьбою к Ивану Ростиславичу занять Галич и княжить в нем. Честолюбивый Иван не замедлил явиться и завладеть Галичем. Узнав об этом, Владимирко вскоре появился под стенами Галича с многочисленным войском. Началась осада города. Осажденные крепко выдерживали натиск дружины Владимирка и своими вылазками наносили ему большой вред. В вылазках принимал участие и Иван Ростиславич и в одну из них был отрезан войсками Владимирка от города и принужден был пробиваться через них и навсегда покинуть Галич и свой удел. Сначала он устремился к Дунаю (Берлад), а “оттуда полем прибежал к Всеволоду Киеву”, т. е. степями, через реки Прут, Днестр, Буг и др. в Киев, к великому князю Всеволоду Олеговичу , непримиримому врагу галицкого князя (1145). Всеволод принял его, но, вероятно, не надолго, так как в следующем году мы видим его уже в рядах войск брата Всеволода Святослава Олеговича (1146). С этих пор и начинается скитальческая жизнь Ивана Ростиславича, служившего с своей дружиной то у одного князя, то у другого и боровшегося с врагами то для получения себе удела, то в интересах князя, которому служил. Более 15 лет провел он в бесплодных поисках своего удела, служа постоянно какому-либо великому князю и представляя собою первый пример в нашей истории служилого князя. После нападения на Святослава Изяслава Мстиславовича Иван Берладник переходит на службу к Ростиславу , князю смоленскому. В 1149 г. он на службе у суздальского князя Георгия (Юрия) и бьется на отдаленном севере с данниками Великого Новгорода. В 1156 г. Берладник подвергся было величайшей опасности. Юрий Владимирович, уступая просьбам своего зятя, Ярослава , сына Владимира, соглашается его выдать последнему и отправляет скованного в Киев, где его ожидали посланные от Ярослава. Но за Ивана Ростиславича вступился митрополит и высшее духовенство. Отговоренный ими от исполнения своего намерения, Юрий отправляет Берладника обратно в Суздаль. Дорогою на него нападают люди Изяслава Давидовича , князя черниговского, отбивают от юрьевских слуг и перевозят в Чернигов (1157). В лице Берладника Изяслав, вероятно, хотел иметь оплот против честолюбивых стремлений Ярослава Галицкого и более всех других князей покровительствовал Ивану Ростиславичу. Он не выдал его и тогда, когда явились к нему за Берладником послы многих русских и польских князей и даже послы венгерского короля. А так как держать его долее у себя он не считал безопасным, то помог бежать в степь к половцам (1158). С дружиной из половцев Берладник сначала занимался грабежом галицких судов на Дунае, а затем пошел походом на самого Ярослава. Но на пути, во время осады города Ушицы, большая часть половцев покинула Берладника, и он с остальными прибыл в Киев, к Изяславу Давидовичу, занимавшему тогда великокняжеский стол (1159). Изяслав принял его и даже обратился к Ярославу с требованием удела для Берладника, но, вызванный галицким князем на борьбу, потерял в ней и свой собственный удел, и во время бегства был убит (1161). Лишившись единственного покровителя, Берладник уехал в Грецию и нашел свою смерть в Фессалониках, в 1162 г., отравленный, по преданию, ядом. Такова же была судьба и сына его Ростислава Ивановича, которому едва ли не более всех других князей покровительствовал смоленский князь Давид . Во время его пребывания у Давида, в 1189 г. пришли к нему послы из Галича, где властвовал тогда венгерский королевич, с предложением принять свое родовое княжество. Ростислав охотно принял предложение и явился под Галич. Здесь он увидел, что далеко не все галичане хотят его своим князем и что для завладения Галичем нужна упорная борьба. Впервые дружинники стали уговаривать его вернуться назад, но Ростислав заявил, что он решился “голову свою положити в отчине своей”, и вступил в бой далеко с неравными силами, бой, окончившийся полным истреблением дружины и смертью его самого (1189).

Бахтин Николай Николаевич - см. в статье Бахтины (И.И., Н.И., Н.Н.) .

Боргман, Иван Иванович, - профессор физики в С.-Петербургском университете, родился 12 февраля 1849 г. в Петербурге. Его отец был обрусевший финляндский уроженец, мать - русская. Обучался во 2-ой спб. гимназии и по окончании в ней курса поступил в 1866 г. в СПб. университет, на физико-математический факультет. Кончив курс со степенью кандидата в 1870 г., был в следующем учебном году оставлен при университете для приготовления к степени магистра физики. Для усовершенствования Боргман отправился в 1873 г. в Гейдельбергский университет, где слушал лекции и занимался в лаборатории известного Кирхгофа. В 1875 г. был назначен лаборантом в СПб. университете. Написав диссертацию “О гальваническом сопротивлении углей при различных температурах”, основанную на собственных опытах, и защитив ее “pro venia legendi” в 1877 г., начал чтение лекций в качестве приват-доцента. В следующем году по защите диссертации “О влиянии среды на электродинамические явления и об определении функции намагничивания жидкостей” получил степень магистра. Названными здесь первыми по времени трудами определилось научное направление Боргмана, и все его позднейшие работы относятся к области электричества и магнетизма. Степень доктора получил в 1882 г. по защите диссертации “О нагревании железа при прерывчатом намагничивании”. Профессорская деятельность Боргмана в университете выражается рядом прочитанных им курсов почти по всем частям физики (частичные силы, оптика, электричество, теплота), улучшением системы практических занятий и ведением их. По инициативе Боргмана и при ближайшем его участии при университете построен (1901) физический институт, удовлетворяющий современным научным требованиям. Кроме того, Боргман читал лекции на высших женских курсах, на педагогических женских курсах (1876 - 1883) и в электротехническом институте. Технологический институт в Петербурге также считал Боргмана своим преподавателем по механической теории тепла и электротехнике. С 1886 г. Боргман состоял много лет редактором физической части “Журнала Русского Физико-Химического Общества”. С 1905 г. по 1910 г. был по выбору ректором Петербургского университета. В 1906 г. состоял членом государственного совета по выбору от университетов. В январе 1883 г. Боргман был призван преподавать физику Его Императорскому Высочеству Наследнику Цесаревичу, что и исполнял до 1886 г.; в этом последнем году он начал преподавать тот же предмет великому князю Георгию Александровичу и окончил преподавание в 1890 г. Вслед затем преподавал также и великим княжнам Ксении Александровне и Ольге Александровне и великому князю Михаилу Александровичу . В 1911 г. удостоен почетной степени Doctor of Laws (L. L. D.) университета St. Andrews в Шотландии. Многочисленные работы Боргмана почти все напечатаны в “Журнале Русского Физико-Химического Общества”. Перечислять их всех здесь нет возможности. Достаточно будет упомянуть только о некоторых, главнейших: “О проводимости гальванического тока жидкими пластинками” (1881); “О нагревании стекла конденсаторов при прерывчатой их электризации” (1885); “Опыты над распространением электрического тока через воздух” (1886 - 1887). Последние работы посвящены электрическому свечению разреженных газов (1899 - 1904) и радиоактивности русских целебных грязей (1904 - 1905). Кроме того, книги: “Магнитный поток и его действия”; “Основы учения об электрических и магнитных явлениях” (2 тома). С 1910 г. редактирует сборники “Новые идеи в физике”.

Батюшков, Константин Николаевич, известный поэт. Родился 18 мая 1787 года в Вологде, происходил из старинного, но незнатного и не особенно богатого дворянского рода. Двоюродный дед его был душевнобольной, отец был человек неуравновешенный, мнительный и тяжелый, а мать (урожденная Бердяева) вскоре после рождения будущего поэта сошла с ума и была разлучена с семьей; таким образом, Б. в крови носил предрасположение к психозу. Детство Б. провел в родовом селе Даниловском, Бежецкого уезда, Новгородской губернии. Десяти лет был определен в петербургский французский пансион Жакино, где провел четыре года, а потом два года учился в пансионе Триполи. Здесь он получил самые элементарные общенаучные сведения да практическое знание французского, немецкого и итальянского языка; гораздо лучшей школой для него была семья его двоюродного дяди, Михаила Никитича Муравьева , писателя и государственного деятеля, который направил его литературный интерес в сторону классической художественной литературы. Натура пассивная, аполитическая, Б. к жизни и к литературе относился эстетически. Кружок молодежи, с которым он сошелся, вступив в службу (по управлению министерства народного просвещения, 1802 года) и в светскую жизнь, был также чужд политических интересов, и первые произведения Б. дышат беззаветным эпикуреизмом. Особенно подружился Б. с Гнедичем , посещал интеллигентный и гостеприимный дом А.Н. Оленина , игравший тогда роль литературного салона, Н.М. Карамзина , сблизился с Жуковским . Под влиянием этого круга Б. принял участие в литературной войне между шишковистами и “Вольным обществом любителей словесности, наук и художеств”, к которому принадлежали друзья Б. Общее патриотическое движение, возникшее после аустерлицкого боя, где Россия потерпела жестокое поражение, увлекло Б., и в 1807 году, когда началась вторая война с Наполеоном, он вступил в военную службу, участвовал в прусском походе и 29 мая 1807 года был ранен под Гейльсбергом. К этому времени относится его первое любовное увлечение (к рижской немочке Мюгель, дочери хозяина дома, где поместили раненого поэта). В этом увлечении (оно отразилось в стихотворениях “Выздоровление” и “Воспоминание”, 1807 года) поэт проявил больше чувствительности, чем чувства; тогда же умер его руководитель Муравьев; оба события оставили болезненный след в его душе. Он заболел. Прохворав несколько месяцев, Б. вернулся в военную службу, участвовал в шведской войне, был в финляндском походе; в 1810 году поселился в Москве и сблизился с князем П.А. Вяземским , И.М. Муравьевым-Апостолом , В.Л. Пушкиным . “Здесь, - говорит Л. Майков, - окрепли его литературные мнения, и установился взгляд его на отношения тогдашних литературных партий к основным задачам и потребностям русского просвещения; здесь и дарование Б. встретило сочувственную оценку”. Среди талантливых друзей и подчас “прелестниц записных” поэт провел здесь лучшие два года своей жизни. Возвратившись в начале 1812 года в Петербург, Б. поступил в Публичную Библиотеку, где тогда служили Крылов , Уваров, Гнедич, но в следующем году снова вступил в военную службу, побывал в Германии, Франции, Англии и Швеции. Из грандиозного политического урока, который получила тогда молодая Россия и в лице множества даровитых своих представителей завязавшая близкое знакомство с Европой и ее учреждениями, на долю Б., по условиям его психического склада, не досталось ничего; он питал свою душу почти исключительно эстетическими восприятиями. Вернувшись в Петербург, он узнал новое сердечное увлечение - он полюбил жившую у Оленина А.Ф. Фурман. Но, по вине его собственной нерешительности и пассивности, роман внезапно и жалко оборвался, оставив в душе его горький осадок; к этой неудаче прибавился неуспех по службе, и Б., которого уже несколько лет назад преследовали галлюцинации, окончательно погрузился в тяжелую и унылую апатию, усиленную пребыванием в глухой провинции - в Каменец-Подольске, куда ему пришлось отправиться со своим полком. В это время (1815 - 1817) с особенной яркостью вспыхнул его талант, в последний раз перед тем, как ослабеть и, наконец, угаснуть, что он всегда предчувствовал. В январе 1816 года он вышел в отставку и поселился в Москве, изредка наезжая в Петербург, где был принят в литературное общество “Арзамас” (под прозвищем “Ахилл”), или в деревню; летом 1818 года он ездил в Одессу. Нуждаясь в теплом климате и мечтая об Италии, куда его тянуло с детства, к “зрелищу чудесной природы”, к “чудесам искусств”, Б. выхлопотал себе назначение на дипломатическую службу в Неаполь (1818 год), но служил плохо, быстро пережил первые восторженные впечатления, не нашел друзей, участие которых было необходимо этой нежной душе, и стал тосковать. В 1821 году он решил бросить и службу и литературу и переехал в Германию. Здесь он набросал свои последние поэтические строки, полные горького смысла (”Завещание Мельхиседека”), слабый, но отчаянный вопль духа, погибающего в объятиях безумия. В 1822 году он вернулся в Россию. На вопрос одного из друзей, что написал он нового, Б. ответил: “что писать мне и что говорить о стихах моих? Я похож на человека, который не дошел до цели своей, а нес он на голове сосуд, чем-то наполненный. Сосуд сорвался с головы, упал и разбился вдребезги. Поди, узнай теперь, что в нем было!” Пробовали лечить Б., несколько раз покушавшегося на самоубийство, и в Крыму, и на Кавказе, и за границей, но болезнь усиливалась. Умственно Б. ранее всех своих сверстников выбыл из строя, но физически пережил почти всех их; он умер в родной Вологде 7 июля 1855 года. В русской литературе, при незначительном абсолютном значении, Б. имеет крупное значение предтечи самобытного, национального творчества. Он стоит на рубеже между Державиным , Карамзиным, Озеровым , с одной стороны, и Пушкиным , с другой. Пушкин называл Б. своим учителем, и в его творчестве, в особенности юношеского периода, есть много следов влияния Б. Свою поэтическую деятельность, завершившуюся таким скорбным аккордом, он начал анакреонтическими мотивами: “О, пока бесценна младость не умчалася стрелой, пей из чаши полной радость”… “друзья, оставьте призрак славы, любите в юности забавы и сейте розы на пути”… “скорей за счастьем в путь жизни полетим, упьемся сладострастьем и смерть опередим, сорвем цветы украдкой под лезвием косы и ленью жизни краткой продлим, продлим часы!” Но эти чувства не все и не главное в Б. Сущность его творчества полнее раскрывается в элегиях. “Навстречу внутреннему недовольству его, - говорил его биограф, - шли с запада новые литературные веяния; тип человека, разочарованного жизнью, овладевал тогда умами молодого поколения… Б., быть может, один из первых русских людей вкусил от горечи разочарования; мягкая, избалованная, самолюбивая натура нашего поэта, человека, жившего исключительно отвлеченными интересами, представляла собой очень восприимчивую почву для разъедающего влияния разочарованности… Этой живой впечатлительностью и нежной, почти болезненной чувствительностью воспиталось высокое дарование лирика, и он нашел в себе силу выражать самые глубокие движения души”. В ней отражения мировой скорби смешиваются с следами личных тяжелых переживаний. “Скажи, мудрец младой, что прочно на земле? где постоянно жизни счастье?” - спрашивает Б. (”К другу”, 1816): “минутны странники, мы ходим по гробам, все дни утратами считаем… все здесь суетно в обители сует, приязнь и дружество непрочно…”. Его терзали воспоминания о неудачной любви: “О, память сердца, ты сильней рассудка памяти печальной”… (”Мой гений”), “ничто души не веселит, души, встревоженной мечтами, и гордый ум не победит любви - холодными словами” (”Пробуждение”): “напрасно покидал страну моих отцов, друзей души, блестящие искусства и в шуме грозных битв, под тению шатров, старался усыпить встревоженные чувства! Ах, небо чуждое не лечит сердца ран! Напрасно я скитался из края в край, и грозный океан за мной роптал и волновался” (”Разлука”). В эти минуты его посещало сомнение в себе: “Я чувствую, мой дар в поэзии погас, и муза пламенник небесный потушила” (”Воспоминания”). К элегиям принадлежит и лучшее из всех стихотворение Б., “Умирающий Тасс”. Его всегда пленяла личность автора “Освобожденного Иерусалима”, и в своей собственной судьбе он находил нечто общее с судьбою итальянского поэта, в уста которого он вложил грустное и гордое признание: “Так! я свершил назначенное Фебом. От первой юности его усердный жрец, под молнией, под разъяренным небом я пел величие и славу прежних дней, и в узах я душой не изменился. Муз сладостный восторг не гас в душе моей, и гений мой в страданьях укрепился… Земное гибнет все - и слава, и венец, искусств и муз творенья величавы… Но там все вечное, как вечен сам Творец, податель нам венца небренной славы, там все великое, чем дух питался мой”… Русский классицизм в поэзии Б. пережил благодетельный поворот от внешнего, ложного направления к здоровому античному источнику; в древности для Б. была не сухая археология, не арсенал готовых образов и выражений, а живая и близкая сердцу область нетленной красоты; в древности он любил не историческое, не прошедшее, а над-историческое и вечное - антологию, Тибулла, Горация; он переводил Тибулла и греческую антологию. Он ближе всех своих современников, даже ближе Жуковского, разнообразием лирических мотивов и, особенно, внешними достоинствами стиха, подошел к Пушкину; из всех предвестий этого величайшего явления русской литературы Б. самое непосредственное и по внутренней близости, и по времени. “Это еще не пушкинские стихи, - сказал Белинский об одной из его пьес, - но после них уже надо было ожидать не других каких-нибудь, а пушкинских. Пушкин называл его счастливым сподвижником Ломоносова , сделавшим для русского языка то же самое, что сделал Петрарка для итальянского”. До сих пор остается в силе его лучшая оценка, данная Белинским. “Страстность составляет душу поэзии Б., а страстное упоение любви - ее пафос… Чувство, одушевляющее Б., всегда органически жизненно… Грация - неотступный спутник музы Б., что бы она ни пела”… В прозе, беллетристической и критической, Б. выказал себя, как назвал его Белинский, “превосходнейшим стилистом”. Его особенно занимали вопросы языка и стиля. Литературной борьбе посвящены его сатирические произведения - “Певец в беседе славянороссов”, “Видение на берегах Леты”, большая часть эпиграмм. Б. печатался в разных журналах и сборниках, а в 1817 году Гнедич издал собрание его сочинений, “Опыты в стихах и прозе”. Затем сочинения Б. вышли в 1834 году (”Сочинения в прозе и стихах”, издание И.И. Глазунова), в 1850 году (издание А.Ф. Смирдина ). В 1887 году вышло монументальное классическое издание Л.Н. Майкова , в трех томах, с примечаниями Майкова и В.И. Саитова ; одновременно Л.Н. Майков выпустил однотомное, общедоступное по цене издание, а в 1890 году дешевое издание стихотворений Б. с небольшой вступительной статьей (издание редакции “Пантеона Литературы”). Л.Н. Майкову принадлежит обширная биография Б. (в 1 т., изд. 1887 года). - Ср. А.Н. Пыпин “История русской литературы”, т. IV; С.А. Венгеров “Критико-биографический словарь русских писателей и ученых”, т. II; Ю. Айхенвальд “Силуэты русских писателей”, выпуск I. Библиография указана у Венгерова - “Источники словаря русских писателей”, т. I. Н. Лернер.

Бельский Иван Федорович - см. в статье Бельские .

Бутурлин, Иван Михайлович (год рождения не известен) - воевода. В 1574 г. нанес поражение крымцам и ногайцам в битве при Печерниковых Дубравах; затем он был воеводою в Новосиле, Болхове, откуда ходил походом под Венден (1578) и Лифляндию, в Смоленске, где разбил наголову литовцев Кмита (1580) и откуда совершил поход в Литву, Дорогобуже, Ржеве, Тарусе, из которой усмирял черемис, Калуге, опять Смоленске, Новгороде, Пскове, Рязани, Ливнах, Астрахани, Царицыне и снова в Астрахани. В 1604 г. Бутурлин был послан в Дагестан, в виду ходатайства грузинского царя Александра о присоединении Грузии к России; заняв Тарки, он приступил к постройке крепости, но был осажден аварцами, кумыками, лезгинами и турками; укрепления были уже разрушены, и Бутурлину обещан свободный выход, но в степи он и все войско его было изменнически уничтожено; с ним вместе погиб и сын Федор. Другой сын, Василий, был начальником сторожевого полка, с которым в 1608 г. разбил поляков Лисовского на Москве-реке у Медвежьего Брода.

Белосельский-Белозерский, Александр Михайлович - дипломат и писатель (1752 - 1809). В 1778 г. был посланником в Дрездене, в 1789 - 93 годах - в Турине, в 1800 г. избран членом Российской академии; был также членом Болонской академии. Был очень образованным человеком; в свое время славился как меценат. Им написаны: в 1778 г.; “De la musique en Italie”, в 1787 г. - “Circe. Contate”, в 1789 г. “Poesies francaises d’un prince etranger” и “Dianyologie ou tableau philosophique de l’entendement”, в 1796 г. - опера “Олинька, или Первоначальная любовь”, в 1802 г. - “Epitre aux francais”.